Обвинение нас в неправильной постановке вопроса о «проблеме» царской власти или христианской государственности

Обвинение нас в неправильной постановке вопроса о «проблеме» царской власти или христианской государственности

Правильную постановку вопроса автор критической статьи видит в нижеследующем. «Надо, — говорит он, — установить сущность дела Христова на земле — как устроение Церкви: новой, спасительной жизни во Христе, и указать на миссию Церкви — приобщение людей к этой спасительной жизни. С точки зрения этого единственного смысла жизни и этой миссии надо объяснить значение и установление Богом власти вообще. Далее рассмотреть образы и вид ее — власть государственную. Объяснить, что этот вид власти не есть высший, но что и эта власть, однако, Богу угодна, если она ставит своей задачей послушание

Богу, что организация государственной власти будет высшей, если не люди сами будут ставить правителя, а предоставлять избрание последнего Самому Богу, что поэтому высшим видом государственной власти надо признать власть наследственного православного царя-самодержца, который всенародно исповедует свою православную веру и дает обещание подчинить свою волю, власть и жизнь всего государства — Закону Божественному». [ 99 ]

Таков план, по которому должна идти работа по выяснению «проблемы» о царской власти или христианской государственности в нашей книге «Русская Идеология». Но если в самой книге недопустимы неясные, туманные мысли, то тем более их не должно быть в плане этой книги. Что же это за «власть вообще», значение которой мы должны были бы объяснить с точки зрения миссии Церкви — приобщения людей к спасительной жизни? Имеются ли здесь в виду существующие власти, вплоть до видов народовластия? В плане должно быть точно указано: какие власти нам следовало бы рассматривать в нашей книге. Правда, здесь власть вообще признается установленной Богом. Но в другом месте своего критического отзыва, как мы видели, автор считает такою только власть царя-помазанника Божиего. [ 100 ]

Этими мыслями, вызывающими недоумение и противоречие, дефективность предлагаемого плана не исчерпывается. Автор критики рекомендует затем рассмотреть вид власти государственной. Опять не указывается, что это за государственная власть? Здесь только говорится, что она не есть высший вид власти, каковою, по словам критика, является власть наследственного православного царя-самодержца.

Значит, под этой государственной не высшего вида властью можно подразумевать (наряду с другими видами власти) власть конституционную и республиканскую. В таком случае, каким же образом эта государственная власть может поставить своей задачей послушание Богу и быть ему угодной, когда по своему существу и та и другая есть результат ниспровержения установленной Богом царской самодержавной власти?

Помимо всего этого, государственная власть, о которой говорится в схеме автора критики, мыслится им богоустановленной в качестве одного из видов власти вообще, несмотря на то, что таковой властью, по его словам, является только власть царя-помазанника. Значит, и здесь он обнаруживает противоречие.

Впрочем, если не иметь в виду этих мыслей рекомендуемой схемы с ее недоумениями и противоречиями, то остальные ее мысли ясно и подробно изложены в книге «Русская Идеология».

Здесь довольно много мы говорим о сущности дела Христова на земле, т.е. о Царстве Божием, или внутренней перерождающей благодати Св. Духа, дарование которой верующим было целью страданий и смерти Христа и всего Божественного домостроительства. [ 101 ]

Мы указываем, что наши предки стремились к сему Царству Божиему, что то же — истинной благодатной жизни, как самому драгоценному своему благу, как к высшей цели жизни, за что исполнялись над русским православным народом слова Господа: «Ищите же прежде Царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам» (Мф. 6, 33). Поэтому Россия была в славе и могуществе. [ 102 ] Подражать нашим предкам в стремлении стяжать эту сущность дела Христова — благодатную святую жизнь — мы и призываем в своей книге русских православных людей. [ 103 ]

Вместе с этим мы говорим и о миссии Церкви — приобщать людей к благодатной спасительной жизни, когда указываем на необходимость усвоения нами истинной, живой, исповеднической и смиренной веры наших предков под водительством св. Церкви. Мы показываем все значение этой миссии православной Церкви и для благоденственной жизни всей России, когда отмечаем, что все наши несчастья начались с того, что мы удалились от Церкви, перестали руководствоваться ее учением и уставом и положили в основу своей жизни и деятельности еретические и богоборческие учения. Поэтому для возрождения России мы призываем русских людей опять слиться с Церковью и сообразовать свою жизнь с ее учением. [ 104 ]

Но, показывая сущность дела Христова, выясняя миссию Церкви и необходимость, согласно ее требованиям, иметь истинную веру, какую имели наши предки, мы говорим, что эта вера требует от нас покаяния в тяжком грехе бунтарства против самодержавного царя-помазанника. Поэтому, исходя из богооткровенного и святоотеческого учения и подробно останавливаясь на выяснении истины о происхождении царской власти, мы показываем все значение для нас царя-самодержца, помазанника Божиего и призываем русских людей в целях возрождения России стремиться к восстановлению в ней царской богоустановленной власти. [ 105 ]

Не забыли мы сказать, что царь самодержец и помазанник, конечно, должен быть царем наследственным [ 106 ] и что он должен в своем всенародном исповедании православной веры при коронации дать обещание и даже усугубленное — быть верным Божественному закону и им ограничивать свое самодержавие. [ 107 ]

Таким образом, в плане, который рекомендуется автором критической статьи, содержится ряд несостоятельных мыслей и совет изложить то, что уже сказано в нашей книге.

Имея в виду все ту же постановку данной «проблемы», автор критики говорит: «При таком плане объяснения сущности и значения царской православной власти будет ясно, что учреждение царя не есть ценность сама по себе, но что это образ власти, когда полнее может осуществлять свою миссию Церковь». [ 108 ]

Прежде всего в приведенных словах чувствуется желание умалить значение царской православной власти в ее отношении к Церкви. Кроме того, совсем не ясно, почему учреждение царя не есть ценность сама по себе. Мы должны помнить одно, что царская, истинно самодержавная власть всегда имела величайшую ценность и значение для св. Церкви. Об этом хорошо свидетельствуют «Деяния Вселенских Соборов». При содействии силы и авторитета царской власти Церковь могла успешно вести и закончить борьбу с еретиками, на которых не действовали никакие кроткие церковные меры и вопиющие уголовные злодеяния коих могла пресечь одна только православная царская власть. [ 109 ]

Только при таком содействии и наших великих московских князей и царей пагубные для Церкви ереси могли быть подавлены в начале их появления. [ 110 ] Сила и авторитет царской власти были огромнейшим фактором и в положительной миссии Церкви, в деле просвещения народа на началах православной веры и при обращении язычников. Интересно отметить: как только не стало у нас церковной власти, так прекратилось на русской земле духовное школьное просвещение — исчезли наши православные миссии среди язычников в пределах России, а мысль о создании их за границей является, по-видимому, мало осуществимой.

Поэтому толкование автором критики евангельского места, где говорится об отвержении Господом желания народа провозгласить Его царем (Ин. 6,15) в том смысле, что вместе с этим отвержением Господь отверг и самую мысль о проповеди Евангелия при поддержке царской власти, ее силы и авторитета, [ 111 ] надо признать совершенно неправильным.

Господь отверг желание народа сделать Его земным царем потому, что Он пришел основать для людей не земное, а небесное, вечное Царство. Но мысль о проповеди Евангелия при опоре на силу и авторитет власти земного царя к данному евангельскому тексту не имеет никакого отношения.

По существу эта мысль весьма вредна для Церкви. Если бы Церковь руководилась этой мыслию, то она в своей проповеди Евангелия, при защите догматических истин в борьбе с еретиками, не обращалась бы к силе и авторитету царской власти, а православные цари были бы лишены возможности выполнять свое главнейшее назначение — служить Богу чрез распространение проповеди Евангелия среди своих подданных, при содействии силы и авторитета царской власти.

Таким образом, с точки зрения автора критики, власть православного царя в данном его служении Церкви надо признать не только имеющею относительную ценность, но не имеющую никакой ценности, поскольку Господь будто бы отверг мысль о проповеди Евангелия, опирающейся на царский авторитет.

Не так относились к такой проповеди Евангелия св. отцы Церкви. Известно, что св. Лев, папа римский, письменно просил византийского императора Маркиана принять меры по борьбе с еретиком Евтихием, уже после осуждения его на IV Вселенском Соборе. [ 112 ]

Идя навстречу таким ходатайствам со стороны Церкви, императоры в борьбе с еретиками издавали указы [ 113 ] и эдикты, [ 114 ] в которых силою государственных законов пресекали еретическое злочестие, чем ограждали Церковь от еретических смут и волнений.

Отсюда понятно, почему св. отцы IV Вселенского Собора с такою великою признательностью выразили свою благодарность императорам Валентиану и Маркиану за их услуги Церкви в деле ее защиты от еретиков и за их содействие в деле торжества православия. [ 115 ]

В этом случае мы должны стоять на точке зрения св. отцов, признававших за царскою властью в ее служении православной Церкви огромнейшую ценность.

Тем более царская власть является таковою ценностью для государства, ибо царь есть глава государства, источник его благоденствия, «тихого и безмолвного жития», его могущества и славы. Эту ценность царской власти мы очень хорошо познали и горьким своим опытом. Пока был у нас царь — была и Россия. Не стало царя, не стало и России. Есть и еще одно ошибочное рассуждение, какое допускает автор критики по поводу все той же указанной им постановки вопроса о царской православной власти. «При такой постановке вопроса, — пишет он, — станет ясно, почему Церковь начала интересоваться вопросом об организации государственной власти, тогда как Господь Иисус Христос и первое время св. апостолы этого вопроса совсем не освещали и не проявляли к нему никакого интереса, ограничиваясь только признанием самого принципа власти государственной. Вот действительный смысл слов: «кесарево — кесарю». Государственная власть стала интересовать Церковь только при расширении организации Церкви. Проблема христианской государственности, принципы «Святой Руси» и православного царя... суть следствие роста и влияния христианства, и потому к ним разное отношение в начале христианства и потом. Если христианство времен св. апостолов не интересовалось этой проблемой, это было совершенно естественно. Жизнь и практические интересы Христова дела этих вопросов не ставили». [ 116 ]

Все это рассуждение от начала до конца надо признать несостоятельным. Прежде всего неверно, что Христос и первое время св. апостолы вопроса об организации государственной власти совсем не освещали. Во время земной жизни Спасителя организация государственной власти была в лице самодержавного языческого царя, римского императора. И нами было уже отмечено, что в отношении именно этой власти Господь дал верующим заповедь о повиновении: «...воздадите убо кесарева кесареви» (Мф. 22, 21).

Из слов Господа к Пилату как представителю римского царя: «...не имаши власти ниединыя на Мне, аще не бы ти дано свыше» (Ин. 19, 11) видно, что царская самодержавная власть даже языческого царя происходит от Бога. Ясно об этом свидетельствует и ап. Павел в своих словах, которые мы неоднократно приводили (Рим. 13, 1). Тот же апостол и в тех же самых словах своих повелевает повиноваться даже языческой царской власти. Этого требует и ап. Петр (1 Пет. 2, 13-14). Он же дал заповедь о почитании языческого царя, который был при нем даже гонителем Церкви (1 Пет. 2, 17). А ап. Павел дал заповедь о таком царе даже молиться (1 Тим. 2, 1-2). Так Господом и первоверховными Его апостолами освещался вопрос относительно государственной власти римского самодержавного царя.

Наличие одного этого учения уже не позволяет сказать, что Господь и св. апостолы не проявляли к вопросу об организации государственной власти никакого интереса.

Ведь Господь, давший заповедь о повиновении царю, показал, что вопрос об этом для Него не безразличен. Его последователи, да и весь народ еврейский были этим вопросом весьма заинтересованы. И это понятно, ибо неповиновение царю при отказе платить ему дань вызвало бы со стороны власти по отношению к еврейскому народу репрессии, которые лишили бы его благоденственной жизни.

Не мог и ап. Петр оставить эту организацию государственной власти вне своего интереса, почему он и дал заповедь верующим почитать царя. То же самое надо сказать и относительно ап. Павла. Давая последователям Христа заповедь молиться за царя, он ясно показал, как в этом должны быть заинтересованы верующие, ибо царская власть обеспечивала их «тихое и безмолвное житие во всяком благочестии и чистоте» (1 Тим. 2, 1-2).

Таким образом, слова автора критики, что Иисус Христос и св. апостолы ограничились только признанием самого принципа власти государственной, не соответствуют действительности, а его толкование слов Христа: «воздадите кесарева кесареви» — неправильно. Господь и апостолы не только свидетельствовали об этом признании, но дали целое учение о царской самодержавной власти, которое на все века легло в основу учения о власти христианского православного царя.

Совершенно неправильною является мысль, что государственная власть вообще и, в частности, власть православного царя начинают интересовать верующих только с момента расширения организации Церкви и под влиянием христианства. Здесь дается читателю понять, что учение о царской власти, хотя бы в виде «проблем» или «принципов», есть нечто отдельное от христианства, ибо они будто появляются в зависимости от роста церковной организации и под влиянием самого христианства. Эта мысль направлена против очевидной истины, так как учение о царской власти входит в самый состав христианства и есть не что иное, как учение Христово и вообще учение богооткровенное.

Ясно, что, являясь таковым, учение о царской государственной власти не могло не интересовать Церковь с самого момента ее возникновения, как и все учение Христа и Его св. апостолов.

Впрочем, государственная царская власть была предметом интереса для Церкви с самого начала ее бытия не только в силу того, что учение о ней принадлежало Христу и св. апостолам. Это учение имело для Церкви самое жизненное значение. Говоря, что «жизнь и практические интересы Христова дела этих вопросов (о государственной царской власти) не ставили», автор расходится с действительностью, которая свидетельствует, что та или иная государственная власть имеет самый жизненный, насущный интерес для членов государства. Таковым он в особенности был в жизни первых христиан ввиду гонений, которые они пережили.

Автор критической статьи не может или не хочет этого понять, поэтому в том же абзаце, о котором идет речь, он говорит: «...с точки зрения архиеп. Серафима о богоустановленности царской власти, нельзя было бы объяснить отсутствие интереса к ней со стороны христиан первых веков: если бы он был прав, то надо было бы признать, что последние грешили, пренебрегая волей Божией, не добиваясь установления власти, основанной на «Богооткровении и православной вере». [ 117 ]

Как можно допускать мысль, что у христиан первых веков не было интереса к богоустановленной царской власти, и в особенности власти православного царя, когда они во время гонений на Церковь столько страдали от государственной языческой власти именно потому, что она не соответствовала своей богоустановленности и своему предназначению быть источником тихой и безмятежной жизни подданных (1 Тим. 2, 1-2).

Напротив, самая жизнь и интересы дела Христова побуждали первых христиан прежде всего не только молиться за царя, но и стремиться как к источнику своего счастья к тому, чтобы этот царь был христианин. Вот почему св. мученики пред своими страданиями и во время самих мучений часто убеждали языческих царей-гонителей оставить языческую веру и сделаться чтителями истинного Бога.

И христиане первых веков верили, что Господь дарует им христианских царей как величайшее благо ради великих бедствий, происходивших в христианской жизни от гонений со стороны царей языческих. Эту веру утверждал Сам Господь чрез тех же святых мучеников, предвозвещая им, а через них и всем Своим последователям, о наступлении того отрадного для них времени, когда появится власть христианского царя. Известно, что св. священномученик Аполлинарий пред своею мученическою кончиною «возвестил, яко по всех тяжких бедах имать быти истребление идолов повсюду, и возсияе свет благочестия по вселенней и царие христианстии настанут, и приноситися будут от христиан жертвы живому Богу невозбранно. [ 118 ]

Всеобщая радость христиан по случаю избрания императором Константином Великим Миланского эдикта ярче всяких слов свидетельствует, что христиане первых веков интересовались царскою властью, с соответствующею своему Божественному происхождению и назначению, что вполне могло быть осуществлено только властью христианского императора.

Таким образом, точка зрения об отсутствии у первых христиан интереса к царской богоустановленной власти является совершенно неосновательной.

Еще большая несостоятельность высказана во второй половине последнего возражения. Мы никак не можем согласиться с мнением, что из нашего учения о богоустановленности самодержавной царской власти можно вывести указанное обвинение против первых христиан. Как они могли добиваться появления богоустановленной самодержавной царской власти, когда она уже существовала, хотя и в лице языческих царей?

Да. Эта богоустановленная царская власть часто настолько отступала от своего Божественного назначения, что делалась гонительницей христиан. Но и в данном случае мы обвиняем последних в погрешности за то, что они не добивались царской власти, соответствующей своему назначению. Это было для христиан первых веков делом сверхсильным. Оно могло осуществиться только общегосударственными и военными мерами. При посредстве этих мер и содействием особенной поразительной помощи Божией Константин Великий и мог установить истинную царскую самодержавную власть.

А до этого момента в их распоряжении было одно только средство для осуществления своего желания видеть над собою богоустановленную царскую власть в ее истинном проявлении — это молитва. И митрополит Филарет говорит, что они, исполняя заповедь ап. Павла молиться за царя (1 Тим. 2, 1-2), молились со скорбью и слезами, [ 119 ] — как мы теперь молимся, чтобы Господь или обратил богоборческую власть и гонителей нашей Церкви в России к правоверию или устранил их совсем, как некогда молился св. Василий Великий относительно императора Юлиана-Отступника.

В данный момент множество из русских православных людей, наших братьев, страдающих в Советской России и проживающих за границей, желают восстановления богоустановленной царской власти, конечно, для истинного духовного возрождения Родины на исконных началах православия и самодержавия. Но их, как и первых христиан, мы не можем обвинять в том, что они грешат против воли Божией, не добиваясь богоустановленной царской самодержавной власти.

Мы не закрываем глаз на тот непреодолимый человеческими силами гнет, который испытывают наши братья в России, а также — на совершенно безучастное отношение всего мира к настоящему бедственному положению России, которое изменить на благожелательное может один только Бог.