"Стихийный традиционалист" Гвидо де Джорджио ( Европейская история )

"Стихийный традиционалист" Гвидо де Джорджио

"…Определённая традиционная форма возникает тогда, когда для человека лишь нормы, установленные этой традицией, остаются единственным путем к Богу; и любое такое возникновение строго подчинено провиденциальному замыслу. Поэтому не люди создают традиции, но традиции создают людей" (Гвидо де Джорджио).

Имя Гвидо де Джорджио практически неизвестно русскому читателю. Впрочем, ещё совсем недавно его мало кто знал во Франции и даже в самой Италии

"Стихийным традиционалистом" называл де Джорджио Юлиус Эвола. В своей книге "Путь Киновари" дословно он пишет следующее: "Это был своего рода посвященный в диком и хаотическом состоянии... Он был человеком высочайшей культуры, владевшим многими языками, но обладавшим крайне неустойчивым темпераментом и обуреваемым сильными страстями и эмоциями, чем напоминал Ницше. Его нетерпимость к современному миру достигла такой степени, что он предпочел жить отшельником в горах, которые он ощущал как естественную среду обитания".

Честно говоря, при всем моем уважении к Эволе, я не очень понимаю, в чем он усматривал "дикость" и "хаотичность" инициатического статуса де Джорджио, но очень понимаю ссылку на Ницше. Чуть ли не во всех текстах, посвященных де Джорджио, это имя всплывает с неизменным постоянством. Так, например, Филипп Байе в предисловии к сборнику "Мгновение и Вечность" пишет: "едва приступив к переводу статей де Джорджио, мы почти сразу вспомнили два других имени великих отшельников: Луи-Фердинанда Селина и Фридриха Ницше".

Действительно в отличие от сухой академической манеры Генона, которой до некоторой степени пытался подражать и Эвола, де Джорджио был прирожденным поэтом, так что его тексты скорее являются поэмами в прозе, как нередко говорили и о сочинениях Ницше. Пьетро ди Вона в "Эвола и Генон" даже находит необходимым "предостеречь возможного читателя против стиля мышления и писания де Джорджио", на его взгляд способным затмить свойственное де Джорджио "глубочайшее понимание идей и символов современного метафизического традиционализма" и его "высочайшие и загадочные прозрения".

Конечно, сложно спорить с такими авторитетами, но мне как читателю (а читать де Джорджио надо вслух!) его "вдохновенный, страстный и местами почти неистовый до безумия" стиль доставляет величайшую радость (каково при этом переводить его, я лучше умолчу). Как бы то ни было думаю дервиши или древние риши, создатели Вед, охотно приняли бы его в свои ряды.

Впрочем, все это лирика. Вернемся к фактам. Итак, Гвидо де Джорджио родился 3 октября 1890 г., в местечке Сан Лупо в семье нотариуса, едва достигнув двадцатилетнего возраста защитил диссертацию по восточной философии и почти сразу после этого перебрался в Тунис, где занялся преподавательской работой. Известно, что в Африке он имел контакты с центрами исламского эзотеризма. (В частности с шейхом Мохаммедом Кейреддином - как-то, беседуя с тогда еще юным де Джорджио, шейх сказал ему: "Вы подобны бомбе!"). Там же в Тунисе родился его первый сын Хавиз от его первой жены. В 1915 г., незадолго до вступления Италии в Первую мировую войну, он возвращается на родину и поселяется в Варацце, где появляется на свет его старшая дочь Ульмаир, позднее переезжает в Ормею, и, наконец, обосновывается в Мондови, по-прежнему продолжая свою преподавательскую деятельность, пользуясь огромным уважением со стороны местных "добропорядочных семействах". Перед возвращением в Италию де Джорджио проводит некоторое время в Париже, где совершенно случайно в одном из парижских музеев знакомится с Рене Геноном. Эта встреча переросла в долгую дружбу, Генон и де Джорджио вели постоянную переписку, а в 1927 г. де Джорджио по приглашению Генона приезжал к нему в гости в Блуа. По некоторым сведениям он сотрудничал в издаваемом Геноном журнале "Покрывало Изиды" под псевдонимом "Зеро" (к сожалению, документальных подтверждений этого сотрудничества не сохранилось). Но точно известно, что он публиковался в журнале "La Torre" (Башня), издаваемом Юлиусом Эволой, который упоминает де Джорджио как одного из "незримых вдохновителей" этого издания. По словам того же Эволы он оказал значительное влияние на воззрения тогдашнего традиционалистского движения в Италии, вышедшего из группы Ур, хотя жил отшельником и предпочитал публицистической деятельности личное общение и эпистолярный жанр, страдая от почти физического отвращения к обывателям, возраставшего с каждым годом. Эволе с трудом и практически против желания де Джорджио удавалось публиковать кое-что из им написанного. В начале 30-х годов де Джорджио вступает в новый брак. Его новой женой становится молодая преподавательница лицея, бывшая его ученица, защитившая диссертацию по Веданте. Она стала матерью двух других его детей - Марии (позднее подстригшейся в монахини) и Ренато (родившегося 25 декабря 1945 г.). Как уже было упомянуто по возвращению в Италию де Джорджио при посредничестве то ли Артуро Регини (с которым он также поддерживал дружескую переписку), то ли самого Генона знакомится с Эволой. Помимо уже упомянутых изданий де Джорджио пишет статьи для "Философской диорамы" (вкладке к еженедельнику "Фашистский режим") /к слову, стоит отметить, что Эволе удалось собрать в этом издании очень сильную группу авторов таких как: князь Рохан, Поль Валери, О. Шпанн, Е. Додсворт, Г. Бенн, В. Хайнрих, Г. Диац де Сантиланна и т.д./ и некоторых других изданий под псевдонимом "Хавизмат" (что на санскрите значит "тот, кто совершает жертвоприношение"). Воистину тут вполне оправдалась латинская пословица nomen est omen (имя - это судьба). Боги приняли жертву. Его старший сын, названный Хавизом, что в свою очередь переводиться как "жертва (…) связанная с огнем" (M. Stutley-J.Stutley, A Dictionary of Hinduism, London 1977) погиб в марте 1939 г., сражаясь в Эфиопии. Хавиз, воспитанный своим отцом "в соответствии с идеалами абсолютного действия" (Эвола, op. cit.) ушел на войну добровольцем в самом начале эфиопской кампании, за проявленный героизм был возведен в офицерское звание и командовал отрядом альпийских стрелков, неоднократно награждался, в частности уже посмертно ему присвоили золотую медалью за отвагу (отрывки из дневника Хавиза де Джорджио вошли в состав сравнительно недавно вышедшего сборника "Мгновение и Вечность"). Судя по ним, сын был вполне достоин своего отца. Позднее, пытаясь решить некоторые вопросы, связанные с гибелью своего сына, де Джорджио "обратился лично к Дуче, и в мае прошлого года в Риме, в Палаццо Венеция у нас состоялся длительный и обстоятельный разговор". При этой встрече де Джорджио вручил Муссолини рукопись "Римской Традиции", о чем он упоминает в одном из своих писем Массимо Скалиджеро: "Вас интересует созидание? Вы считает его необходимым. Если вы действительно желает и считает его необходимым, я поведаю Вам о своей созидательной работе, посвященной Священному Фашизму, которая сегодня находится в руках Дуче". (Кстати заметим, что приблизительно в то же время Муссолини ознакомился и высоко оценил одну из работ того же Эволы, а именно "Синтез расовой доктрины", на экземпляре которой, хранящейся сегодня в Центральном Государственном Архиве, сохранились пометки, оставленные его рукой).

Личным мужеством отличался и сам Гвидо де Джорджио. Буквально через пару дней после окончания Второй мировой войны он не только имел мужество написать ехидный памфлет, направленный против нового режима, установившегося после "освобождения" Италии под названием "Республика негодяев", но и попытался опубликовать его. Редчайший случай для человека, крайне равнодушно относившегося к судьбе своих произведений. Он даже лично обошел несколько издательств, но, естественно, в отличие от него, редакторы струсили и работа не была опубликована.

Под конец своей жизни Гвидо де Джорджио поселился в заброшенном доме священника в Девилья Монтальдо, тихом горном местечке недалеко от Пьемонта, где и прожил до самой своей кончины (27 декабря 1957 г.) в полном уединении. "Всем своим сердцем, на протяжение всей жизни он искал бескрайние горизонты. Он вверил горам свою жажду величия и мученичества. Он встретил Бога, овеянный могучим дыханием христианской молитвы" - так помянула его Церковь.

Скажем несколько слов о его книге "Римская Традиция". В отличие от того же Генона и Эволы, де Джорджио до конца своей жизни сохранил верность католичеству. Признавая превосходство единой Исконной Традиции над временными ее воплощениями, он искал ее живой дух не в экзотических странах и культах, но в своей родной, римской традиции. По его мнению, именно этот дух позволил Риму стать сначала центром языческого поклонения древним богам, прежде всего, специфически римскому богу, Януса, а затем воспринять Христа, став провозвестником обновления мира под знаком "новой" религии. Эвола воспринял это как некое "ведантизированное христианство", с чем, видимо, и связана его причудливая оценка де Джорджио.

Книга разбита на четыре части: первая называется "Божественный цикл" (включающая главы: "Безмолвие", "Ритмы", "Формы", "Исконная Традиция") и на мой взгляд (как человека лишенного всякой поэтической жилки) просто не переводима. Это не столько текст, доступный некоему осмыслению, сколько молитва, мантра, в том смысле, что значение имеет не только и не столько содержание, сколько звучание произносимого текста. В этой части де Джорджио пытается сделать невозможное, "выразить невыразимое", как единодушно оценивают это все пишущие о нем авторы.

Вторая часть "Устройство традиционного общества" (главы: "Жрецы", "Воины, "Рабочие", "Вождь") достаточно привычно излагает уже знакомые по книгам Генона (например, "Царство количества и знамения времени" и Эволы ("Восстание против современного мира") принципы построения традиционного мира.

Третья часть "Священный дух римского мира", как следует из самого названия посвящена непосредственно римской традиции (главы: "Римская Традиция", "Двуликий символ Януса и тайное имя Рима", "Сиятельная эмблема могущества: Ликторская Фасция", "Деятельное восполнение божественной полноты: Крест", "Огонь Весты и таинство вечного преображения").

Часть четвёртая, вероятно, вызовет наибольшее недоумение читателей благодаря своему названию "Фасциация Европы и мира" (главы: "Человеческий предрассудок", "Моральный предрассудок", "Научный предрассудок", "Эстетический предрассудок", "Прогрессивный предрассудок", "Философский предрассудок", "Псевдомистические отклонения", "Эгоальтрустическое заблуждение и вырождение учреждений", "Данте и священная вершина Римской Традиции").

Дабы не "расплываться мыслию по древу", отметим лишь один момент: "фасциация" имеет тот же корень, что и более привычное на сегодня слово "фашизация", однако, если в последнем случае речь идет о конкретном историческом политическом движении (впрочем, даже ему по сей день не могут дать адекватного определения), то "фасциация" ведет свое происхождение от надвременного традиционного символа, смысл которого выражен в том числе фасцией (и имеющего аналоги почти во всех традициях, пусть и в иной форме).

Говоря об "интегральном" или "Священном и Воинского Фашизме", де Джорджио имеет в виду не столько изменение данных форм общественно-политического устройства, но прежде всего "полное восстановление Римской Идеи, понимаемой как общее начало и объединяющая сила двух традиций (язычества и христианства - В.В.), но не за счет их смешения в за счет их возвращения к своей исконной чистоте", а смысл "фасциации" состоит в том, чтобы "дать каждому человеку, каждому элементу один путь, один центр, одну ось, избегая их смешения". Де Джорджио провидит мир, в котором каждый будет обладать "свободой, которой он достоин", в котором будет жить Традиция, а не традиционализм, в котором "сольются воедино Созерцание и Действие", в котором есть место и разногласиям, и конфликтам, и войнам, но все они находят свое оправдание в рамках единой Традиции. Для этого, человек должен восстановить утраченную внутреннюю цельность, что только и позволит внешнему миру обрести высшее единство.

Виктория Ванюшкина