XXII Политическая сознательность

XXII Политическая сознательность

Изо всех областей социального творчества государственность есть в наибольшей степени область сознательности, она создается в наибольшей степени действием преднамеренности и рассуждения человека. Поэтому на государственное строение, как в хорошем так и в дурном смысле, имеет огромное влияние все, что относится к области разума: состояние наших знаний, логическая развитость, способность критической оценки и т. д. Поэтому же для государственности народа огромное значение представляет глубина и характер развития образованного класса, степень его образования, степень развития и самостоятельность науки данной страны.

Всякое начало власти, для существования и действия, должно понимать, в чем источник его силы, для того чтобы его хранить и развивать.

Так, например, демократия, выражающая мнения, дух и стремления количественной силы нации, естественно должна поддерживать все условия, при которых количественная сила большинства сохраняет способность преобладать над силой качественной или нравственно-идеальной. Масса народа в демократии должна быть как можно выше. Все проявления аристократии умственной или какой бы то ни было - опасны для демократии (как Верховной власти). Господство над умами и совестью кого-либо всеобъемлющего нравственного идеала, способного стать более авторитетным, нежели народная воля - столь же опасно. Политика уравнения существенно необходима для сохранения демократии в качестве власти Верховной.

Аристократия, чтобы оставаться государственной верховной силой, должна и в действительности поддерживать качественное превосходство свое. Одни привилегии и фактическое господство не могут упрочить ее, и она должна в политике своей преследовать цель оставаться качественно высшей силой, как сословие гражданское, военное или промышленное.

В свою очередь и монархия, для развития и поддержания своего, должна опираться на силы, именно ей свойственные. Так, например, и для монархии нужна могущественная организация управления, высокого технически, соединяющего единство действия с совершенством специальных властей и т. д. Но прежде всего монархии приходится заботиться о своей способности быть выразительницей высшего нравственного идеала, а следовательно заботиться больше всего о поддержании и развитии условий, необходимых для сохранения в народе этих высших идеальных стремлений, и тех условий, которые для самого монарха наиболее облегчают возможность чуять и наблюдать душу народную, чтобы быть всегда с ней в единении.

История полна примерами падения монархий, не сознающих первенствующей важности условий этого порядка. Известно, как часто подрывает монархию допускаемая или даже разделяемая ее носителями распущенность придворных нравов. Так же обычна ошибка - устремление всего внимания на развитие безусловности власти и организацию правительственного механизма в таком направления, чтоб эта централизованная правительственная машина могла взять на себя исполнение всех жизненных функций нации. Между тем, эта идея правительственного всевластия есть именно глубоко демократическая и увлечение ею монархическими правительствами более всего подготовила почву для социальной демократии.

Задача самосознания всякого политического принципа очень не легка, и в полной мере даже невозможна без той усовершенствованной и вооруженной умственной работы, которую называют научной. Только такая работа выясняет нации и самим правителям - что в текущей жизни должно приписать данному принципу, его содержанию и вытекающей из него внутренней логике развития, и что лишь внешне привносится к нему исторической средой, случайными условиями внутренней или внешней политики.

Если мы плохо знаем внутреннюю логику развития данного принципа власти, а познаем его только по внешним проявлениям, то мы будем относить на счет его собственного содержания многое, на самом деле ему чуждое или даже ему противное, созданное не им, а только при нем и вопреки ему. Наоборот, мы можем приписать ему многое благотворное, что в действительности вовсе не им создано.

Вообще для сознательного действия мы должны знать не одну историческую практику, но самый идеал данного принципа, его внутреннее содержание, должны знать не только то, что им или при нем сделано, но главнее всего то, что он способен сделать по своему внутреннему содержанию. Мы также должны знать обстановку, необходимую для полного развития его созидательных способностей, понять - что ему помогает или мешает действовать. Этот ряд вопросов разрешает задачи: что должно делать, чего должно избегать, что составляет обязанность власти и что, наоборот, нарушение ее обязанностей, каковы наилучшие средства действия, сообразные ее природе. В разрешении всего этого удача зависит от степени самопонимания, сознательности данного принципа власти, как в ней самой, так и в нации.

Наука имеет, поэтому, огромное значение для политического творчества. И недостаточно, для разумности ее влияния, чтобы она обладала средствами общечеловеческого научного наблюдения. Наука должна быть, сверх того, самостоятельной, непосредственно наблюдать свою страну. Именно огромное значение доктрины, теории и вообще идеи для политического творчества может сделать влияние несамостоятельной науки крайне вредным и роковым. В области идеи легче всего заимствование, ибо наука общечеловечна. А между тем доктрина чужая может исходить из совершенно иной комбинации условий. Не соответствуя условиям данной нации, доктрина может однако влиять на ее рассудок и приводить к деятельности совершенно нецелесообразной.

Все это относится и к монархическому принципу. Когда имеются органические условия, его выдвигающие, это лишь начало, исходный пункт развития монархии. Религиозное миросозерцание нации порождает инстинктивное стремление к монархической власти. Органические социальные условия дают многое для ее устроения. Но всем этим должно еще разумно воспользоваться, при помощи сознательности, и знания действия политических сил. Значение сознательности и ее недостатка в высшей степени велико; политический разум есть такая громадная сила, что может бороться даже с сильнейшими влияниями органических и психологических условий в пользу или во вред нации и ее государственности.

Должно заметить, что в истории значение этой научной сознательной мысли приносило не только много благ, но едва ли не чаще еще было вредно, вследствие того, что наука социальная и государственная - этот цвет человеческих знаний, доселе была и остается на очень низкой ступени развития, не овладела еще полнотой своего предмета, и чаще знает частности явлений, нежели их основы, вследствие чего - недостаток знания заменяется в обобщениях гипотезами, большей частью крайне слабыми. А между тем ошибочная научная мысль и ошибочное сознание производят на умы и творчество в политике не меньше влияния, чем правильные. Правильное или ошибающееся сознание всегда представляет могущественную силу, полезную или вредную, но силу. Ее роль в истории государственности была громадна с тех пор, как явилась у людей идея государственности.

Поделиться: