Сохранить их можно только вместе

СОХРАНИТЬ ИХ МОЖНО ТОЛЬКО ВМЕСТЕ

   Михаил Васильевич Ломоносов сказал, что русский язык имеет три стиля: высокий, средний и низкий. Высокий стиль: это церковно-славянский язык, средний стиль: это литературный русский язык, низкий стиль: это разговорный язык. Но в результате революции и отхода большинства народа от Церкви, как говорит Сергей Анатольевич Наумов, уровень всех этих трёх стилей понизился. Высоким стилем стал литературный русский язык, средним стилем: обычный разговорный язык, а низким стилем: матерщина.

   То есть: существует некий закон, согласно которому: стилей в языке всегда три и есть некий шаг, некое расстояние между стилями, которое всегда одно и то же. И сохранить русский язык возможно только вместе, только сохраняя вместе все три стиля.

   Если человек, незнакомый с Церковной культурой: обычный русский человек, воспитанный на этих трёх стилях русского языка в их советском варианте, для которого высоким стилем является литературный русский язык, средним стилем: разговорный русский язык, а низким стилем: матерщина, приходит в церковь и начинает воцерковляться, то, что с ним происходит?

   Под влиянием красоты церковно-славянского языка вся его культура речи повышается. Он уже старается отказаться от матерщины, и разговорный его язык повышается: повышается и средний стиль. Потому что есть закон, по которому стилей речи всегда три и шаг между ними, расстояние между ними всегда определённое. То есть невозможно, никак невозможно одному и тому же человеку в один и тот же период своей жизни и наслаждаться красотой церковно-славянского языка и сквернословить.

   И напротив, если человек отходит от Церкви, ходит в Храм уже редко и мало приобщается к церковно-славянскому языку со всей его красотой, то вся его культура речи понижается, и он начинает сквернословить. Уж это так. Одно с другим борется и происходит как-бы перетягивание каната между церковно-славянским языком и матерщиной. И что-то одно обязательно победит.  

   Так к чему приведёт перевод Богослужения на литературный русский язык? К тому, что вся культура нашей речи понизится. К тому, что даже люди, постоянно ходящие в церковь, вряд ли смогут бороться со страстью сквернословия.

   Но нужно также сказать, что в результате революции и жизни вне Церкви, и литературный русский язык сильно понизился. И он уже не тот, что был до революции. Вот читаешь иногда репринтные книги, духовные книги и удивляешься их языку. Теперь так не говорят, и священнослужители теперь уже так не говорят. Уровень культуры речи понизился у всех: и священнослужители: не исключение.

   В сокровищницу мiровой литературы вошли только три русских писателя и поэта: Пушкин, Лев Толстой и Достоевский. Только этих трёх и знают в мiре, только их троих и признают. И это: общепризнанный факт. А почему так? Вы думаете: советские власти не ставили задачу перед советскими писателями поднапрячься и войти в это число? Несомненно: ставили. Да вот что-то не получилось. А не получилось потому, что общий культурный уровень литературного русского языка, в результате отхода от Церкви: понизился. И в таком пониженном виде мiръ никого из советских писателей не признал. Ну, разве что: Шолохова с его романом «Тихий Дон» коммунисты могут привести себе в оправдание, но это: и всё. Больше в оправдание советской культуре сказать нечего. Не густо. Но современной, постсоветской русской литературе сказать вообще нечего. Да, писатели и поэты есть и неплохие, но в мiре их не знают.

   Вы скажете: рекламы не хватает? Но что-то я не припомню такого, чтобы Пушкин, Толстой и Достоевский пользовались услугами рекламных агентств. Однако: пробились на мiровой уровень. А всё почему? Благодаря тогдашнему общему высокому уровню русского языка и русской культуры. То есть: можно смело в соавторы Пушкину, Толстому и Достоевскому записать весь тогдашний русский народ и предыдущие поколения тоже. Потому что, как сказал Ньютон: «я видел так далеко, потому что стоял на плечах великанов», так и они могли бы сказать.

   Взять, к примеру, Пушкина. Его воспитала простая русская женщина Арина Родионовна. А не было бы её: не было бы и Пушкина. Ну разве она: не соавтор?

   И так все писатели и поэты обязаны своим словарным запасом языковой среде, в которой они воспитаны. История не знает ни одного примера великого писателя или поэта, который был бы родом из какого-нибудь дикого племени. Может: они там, в диких племенах, и неплохие люди, но что им не дано: того не дано.

   Конечно, нельзя такого сказать, что мы совсем одичали в наш век революций и атомных бомб, но что культурный уровень понизился и понизился намного: это можно сказать определённо.

   И надо чётко понимать: откуда исходит свет. «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Иоанн1:5). А свет исходит от Церкви. Именно Церковь и церковная культура, Православная культура: являются тем светом, благодаря которому мы ещё не совсем одичали и не превратились в людоедов.

   А нас целенаправленно пытаются превратить в дикарей, целенаправленно понижают наш уровень языковой культуры. Взять к примеру юмористов, почти все из которых: евреи. я уж не говорю про рекламу: этот рупор идеологии общества потребления. И вообще телевизор: это мусоропровод, как назвал его Владимир Асмолов. Только: если обычный мусоропровод избавляет нас от мусора, то этот: наоборот сваливает мусор в наши души.

   И вот: наше священноначалие задумало реформу: перевести Богослужение на русский язык. Цель понятна: чтобы Богослужение было понятно всем: в том числе и невоцерковлённым.

   У меня в связи с этим есть такое сравнение. Есть Храм. Он стоит посреди вонючего болота. И он выше этого вонючего болота на одну ступеньку. Люди: не ленивые: приходят в Храм, поднимаются на эту ступеньку, отстоят службу и: вполне довольны. Люди же ленивые приходят к порогу Храма и: лень им ногу поднять: говорят: «ступенька слишком высокая» и уходят.

   И вот церковное начальство, чтобы спасти всех, решает пойти навстречу этим ленивым и делает ремонт, в результате которого уровень пола стал ниже и ступеньки никакой нет и: заходи пожалуйста: ногу поднимать не надо. Но! В результате этого ремонта все полы Храма оказываются залитыми вонючей болотной жижей.

   И вот: приходят в Храм люди: и не ленивые и ленивые, заходят, понюхают-понюхают и говорят: «это что: Храм или вонючее болото?» и уходят. Все уходят. 

   Остаются только священники. А денег на новый ремонт: чтобы сделать как было: уже нету.

   Анна Ахматова

МУЖЕСТВО

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова,

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем

Навеки.

23 февраля 1942

   И что интересно: во время войны, в суровое время испытаний, Анна Ахматова пишет стихотворение о сохранении не чего-нибудь, а именно русского слова. Если тогда стоило за слово воевать и кровь проливать: то: и сейчас стоит. Потому что «Слово»: это Имя Божие.

   Русский язык, питаемый от церковно-славянского языка, стоит «яко древо, насажденное при исходищих вод, еже плод свой даст во время свое, и лист его не отпадет, и вся, елика аще творит, успеет». А если русский язык лишить этого источника вод: церковно-славянского языка, он засохнет, как засохли многие берёзы во время засухи 2010-го года.